Валера, 49 - 21 февраля 2008 23:30

[FONT=Times][COLOR=black][SIZE=+1] Всем привет! Выставляю на ваш суд свое произведение из всё ещё неизданной книги, но по крайней мере она "толстеет"...

# # #

- Стоп! Стоп! Это никуда не годится! Я так не могу работать! Через неделю премьера, а у нас ничего не готово! Дайте свет! Перерыв! Через двадцать минут репетируем сцену из второго акта!
Голос ещё долго что-то кричал, причем каждая следующая фраза произносилась громче предыдущей.
Из любопытства я повернулся и увидел как между рядами, неистово размахивая руками, метался человек – режиссёр. Он был худощав, невысокого роста (примерно метр шестьдесят) лысоват, очки от бурных телодвижений сбились набок и держались на кончике неимоверно длинного носа. Вообще вид у него был болезненный. Хотя впрочем, так выглядят все провинциальные режиссёры. Это была его первая постановка, и в провале никто не сомневался. И вроде пьеса была подобрана удачно, и актёры замечательные, даже каким-то образом удалось заполучить одну столичную «приму», но в воздухе ощущалась катастрофа, и естественно поведение «Главного» было вполне объяснимо.
Пока был перерыв и на сцене устанавливали декорации, я решил поискать Глеба.
Глеб, с которым мы не виделись уже пять лет, как это модно говорить в театральных кругах, был занят в этой постановке и играл Артура, не короля конечно, но роль хорошая, трагическая, я бы сказал даже слишком.
Во время прогона, мне показалось, будто что-то пошло не так. Голос Глеба как-то странно дрожал, а бледность лица не мог скрыть даже грим, он похудел, осунулся, и что-то необычное появилось в его походке, хотя глаза оставались такими же живыми и светлыми. Я поинтересовался, где можно его найти, но к моему великому сожалению мне сообщили, что Глеб уехал.
Находиться в театре больше не хотелось, и я решил провести остаток вечера у себя в номере, надеясь, что Глеб навестит меня перед отъездом. Я приехал накануне вечером, и мой поезд отправлялся утром.
Гостиница находилась в семнадцати (или около того) кварталах от театра, а так как погода была великолепной, я не стал брать такси, и решил пройтись пешком, посмотреть, как изменился город за эти долгие пять лет. Я брёл мимо парка, в котором прошло моё детство, наслаждался запахом хвои и ни о чём не думал. Просто ни о чем не хотелось думать. Мне вдруг показалось, что подумай я сейчас о чём-то и вся эта картина растворится, растает, и моё наслаждение закончится. А мне этого так не хотелось…
Вместе с ключами портье протянул мне чистый конверт, и видимо заметив в моих глазах немой вопрос, произнес,- «Этот молодой человек спросил вас, узнав, что вы ещё не вернулись, очень расстроился, но подождать отказался, попросил у меня бумагу и ручку написал вам записку, попросил передать вам когда вы вернетесь а сам ушёл. Вот…».
Поблагодарив портье и оставив чаевые я направился в бар. Я заказал бутылку «Бифитера» (не самое лучшее пойло, но что можно ожидать от провинции). Сердце мне подсказывало, что ничего хорошего в этом конверте быть не может, а плохие новости я лучше воспринимаю с алкоголем.
Перед тем как начать читать это послание я закурил и налил себе пол стакана. Вначале я хотел успокоиться. Я догадался, что это письмо было от Глеба, только он знал, где я остановился.
Докурив и ещё выпив я вскрыл конверт. Мои предположения были верны, я узнал его почерк…
Пашка, дорогой мой Пашка.
Прежде всего, хочу попросить у тебя прощения за всё, за все, что я сделал и, наверное, даже больше за то, что не успею сделать.
Скорее всего, когда ты будешь читать это письмо меня, наверное, уже не будет в живых (черт возьми, как театрально). Очень прошу тебя, не пытайся меня искать, самое страшное уже позади. Жаль только, что не увижу премьеры, ты же знаешь, что Артур это я, а я это он… видишь, не послушал я тебя и не знаю, правильно ли я сделал, что не отказался от случая. Но я ни о чем не жалею. Мне сейчас хорошо. Так хорошо мне ещё никогда не было. Даже тогда, когда мы с тобой жили на острове, мне не было так хорошо. Я счастлив. Я сделал всё что мог. Я по настоящему счастлив, что ухожу молодым, что ухожу во время, каждому своё. Ты ведь, наверное, заметил, что я уже не тот и не один грим на свете не замажет мои пятна. А я не хочу ждать. Моё время вышло, зеркало не обманешь. Прости меня Пашка ещё раз. Прости. Себя не вини. Ты ни в чём не виноват. Прошу не ищи меня. Не надо. Будь счастлив! Вспоминай обо мне.
Прощай.
Твой Глеб
P.S. ночью не мог уснуть. Всё думал…
Вот, получились стихи. Не знаю почему, но хочется чтобы ты о них знал. Может это и о тебе…

Не дождаться ветра верного
Не дождаться, только маяться
Заразиться после первого
Застрелиться и расплакаться
Заблудиться в ванной комнате
Глазки – пуговки дырявят потолок
И не страшно и не холодно
И не мясо и не плавленый сырок
Просто паранойя
Просто паранойя
Оловянные солдатики
При параде все построились
И пошли к такой-то матери
Оловянные солдатики
Я возьму свои волосики
И сплету из них веревочку
Вместо люстры будет кругом голова
Вместо люстры будет кругом голова
Просто паранойя
Просто паранойя
А Любовь покрылась плесенью
Вышел срок эксплуатации
Она влюбилась и повесилась
Он занимался мастурбацией
Просто паранойя
Просто паранойя
Просто…

Ноябрь 1997.

…Всю ночь я провёл в баре.
Мой поезд отправлялся утром.



[/SIZE][/COLOR][/FONT]

• 
• 
•